ЕВРОПА В РОССИИ. М., "Новое литературное обозрение", 2010.
В обращении «От редакторов» сказано:
Настоящая книга является продолжением серии публикаций на основе собрания материалов совместных конференций университета Хельсинки и Тартуского университета. Книга включает в себя доклады, прочитанные на одноименной конференции в августе 2007 года. Организация конференции и отчасти издание книги были поддержаны грантами Финской Академии наук. Начало этой традиции было положено в 1987 году, а предлагаемый читателям сборник — уже одиннадцатый в серии «Studia Slavica Helsingiensia et Tartuensia». Кроме того, после книги «История и повествование» (2006) это — вторая, опубликованная издательством «Новое литературное обозрение», давним и добрым партнером кафедры славянских и балтийских языков и литератур Хельсинкского университета.
Вот содержание книги:
Кирилл Осповат. Государственная словесность: Ломоносов, Сумароков и литературная политика И.И. Шувалова в конце 1750-х гг.
Андрей Зорин. Соблазнение ? la Rousseau
Александр Долинин. Пушкин и Виктор Фонтанье
Александр Осповат. Из материалов для комментария к «Капитанской дочке» (8)
Е.Э. Лямина. О французских контекстах разговора в белую ночь (из комментариев к прозу Пушкина)
Майя Кененен. «Записки сумасшедшего» Н.В. Гоголя и европейский литературный дневник
Татьяна Степанищева. Оппозиция «Россия и Европа» у позднего Вяземского
Юрий Доманский. Сольвейг и Снегурочка: к ситуации «один на сцене»
Ефим Курганов. Что Достоевский мог знать о Талмуде в шестидесятые годы XIX столетия?
Марина Витухновская-Кауппала. Финляндский офицер на русской службе: специфика идентичности Оскара Энкеля
Бен Хеллман. Л.Н. Толстой и финляндский вопрос 1899 г.
Г.В. Обатнин. Три эпризода из предыстории холодной войны
Вадим Полонский. Мистерия, мифологическая трагедия и «память жанра» в эстетике русских модернистов
П.В. Дмитриев. Журнал «Аполлон» (1909—1918) как европейский проект: к постановке проблемы
Валерий Гречко.Скандинавский след: Бродер Христиансен, доминанта и формирование концепции русского формализма
Эдуард Вайсбанд. «Translatio Studii», Орфей и поэзия революции
Мария Маликова. Аллегорический крах: к описанию оснований московского взгляда Вальтера Беньямина
Олег Лекманов. Жюль Верн в первой главке «Египетской марки» (1927) Осипа Мандельштама
Е.Р. Пономарев. Путеводитель по Парижу: европейский травелог в советской литературе конца 1920-х гг.
Александр Кобринский. Даниил Хармс: письмо к курскому Фаусту
Роман Войтехович. «Португальские письма» и эпистолярная проза М. Цветаевой
Татьяна Кудрявцева, Тимоти Саундерс. В кровотоке европейской литературы: эклоги Бродского
Александра Смит. Петербургский текст в новых контекстах: Серебряный век как место памяти
Елена Хеллберг-Хирн. Европейский фасад и российские задворки: петербургская тема
Екатерина Протасова. Западная педагогика в России
Не пытаясь дать представление обо всех статьях сборника, попробую это сделать для одной (на мой взгляд, из лучших) — представить статью А.А. Долинина «Пушкин и Виктор Фонтанье».
Как известно, имя Фонтанье, французского дипломата, Пушкин упоминает в предисловии к «Путешествию в Арзрум»: автор «Путешествий на Восток» вызвал негодование нашего поэта след. замечанием: Пушкин в турецком походе Паскевича «нашел сюжет не для поэмы, но для сатиры» (перевод).
Ю.Н. Тынянов считал, что негодование Пушкина было вполне оправданным. По предположению Тынянова, Фонтанье, говоря о сатире Пушкина, мог иметь в виду три стихотворения 1829 г. — «Из Гафиза», «Делибаш» и «Олегов щит».
После Тынянова к книге Фонтанье исследователи не обращались. А. Долинин обнаруживает, что «пушкинская интерпретация двух замечаний Фонтанье более проблематична, чем принято считать» (107). Действительно, Фонтанье упоминает Пушкина, «который покинул столицу, чтобы воспеть подвиги своих соотечественников» (перевод), но слова о поэте, который нашел сюжет для сатиры, не относятся к Пушкину, и Пушкин должен был это понять. Фонтанье пишет «un po?te», то есть «некий поэт», а «distingu? par son imagination» означает не “выдающийся», как перевел Тынянов, а «отличающийся воображением» (фантазер). Пушкин знал, что в арзрумском походе участвовали поэты А. Бестужев, А. Чавчавадзе, М. Юзефович — «поэтов-дилетантов, почти (или совсем) не печатавших своих стихов, служило под началом Паскевича, наверное, немало» (111).
Как считает А. Долинин, среди «кавказских старожилов» могли существовать сатирические стихи о «подвигах» Паскевича. Пушкин, опасавшийся, что эти стихи припишут ему, дезавуировал сообщение Фонтанье как клевету.
Возражая Фонтанье, Пушкин возражал своим соотечественникам, обвинявшим его в том, что он не воспел побед русского оружия. «Путешествие в Арзрум» (только что написанную книгу) поэт выдал как путевые записки 1829 года, не предназначавшиеся для печати. Военные анекдоты, рассказанные Фонтанье, снижают победы русской армии — и Пушкин последовательно опровергает эти истории, подчеркивая, что Фонтанье пишет с чужих слов, а автор «Путешествия в Арзрум» — непосредственный свидетель кровавых сражений.
Следующий пункт полемики Пушкина с французским путешественником — взгляд на Россию. Для Фонтанье столкновение России и Турции — «конфликт двух отсталых варварских империй, двух восточных деспотий » (118); для Пушкина Россия — носительница европейского христианского просвещения.
