АЛЕКСАНДР ВЕРЧЕНКО.
"ОГНЕННЫЙ СТОЛП" Николая Гумилева
Заглавие сборника многозначно. Можно предположить, что заглавие восходит к Ветхому Завету: "И двинулись сыны Израилевы из Сокхофа, и расположились станом в Ефаме, в конце пустыни. Господь же шел пред ними днем в столпе облачном, показывая им путь, а ночью в столпе огненном, светя им, дабы идти им и днем, и ночью. Не отлучался столп облачный днем и столп огненный ночью от лица народа" (Исход, 13:20-22). Если рассматривать заглавие сборника в контексте этого отрывка, то "огненный столп" - это путеводная звезда, указывающая верный путь. Такое толкование заглавия подтверждается текстом стихов. Например:
Но забыли мы, что осиянно /Только слово средь земных тревог...-
в этих стихах звучит укор, поэт укоряет нас в том, что мы забыли высокое назначение Слова, и теперь "дурно пахнут мертвые слова". Поэт нам ука-зывает верный путь: "для низкой жизни" - числа, и тогда слову вернется его сила. При этом прослеживается связь между библейским сюжетом и поэтом-пророком, каким выступает в стихотворении "Слово" Гумилев. Библейские мотивы есть и в других стихах ("Память", "Молитва мастеров"). Предположение, что "огненный столп" - это нечто ведущее за собой, поддерживающее людей во время их сложного пути, находит под-тверждение в следующих строках стихотворения "Мои читатели":
Но когда вокруг свищут пули,
Когда волны ломают борта,
Я учу их, как не бояться,
Не бояться и делать что надо.
Поэзия Гумилева - это "огненный столп" для читателей, который указывает им жизненный путь. Как "огненный (или облач-ный - А.В.)1 столп" "не отлучался от лица народа", был с ним и днем, и ночью, так "много их, сильных, злых и веселых" носят книги Гумилева в "...в се-дельной сумке,/Читают их в пальмовой роще,/Забывают на тонущем ко-рабле". Стихи из сборника "Огненный столп" являются ориентиром в жизни людей, поддерживающей силой, которая ведет их по жизни.
По другой версии, название восходит к Новому Завету: "И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и лице его как солнце, и ноги его как столпы огненные. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю..." (Откр., 10: 1-2). Связывая название сборника с Апокалипсисом и рассматривая стихи с этой позиции, можно заметить и прямые реминисценции из От-кровения Иоанна Богослова, и связь на идейном уровне (общее настрое-ние стихотворений). Реминисценции: стих Гумилева - "Стены Нового Иерусалима", в Новом Завете - "И я, Иоанн, увидел святый город Иеру-салим, новый..." Это пример почти дословной цитаты из Апокалипсиса, но многие стихи связаны с Откровением на более глубоком уровне. Так, можно рассматривать стихотворение "Слово", сопоставляя его с Апока-липсисом, недаром Гумилев упоминает "Евангелие от Иоанна", напоми-ная о забытом предназначении слова ("Слово было Бог"):
И в Евангелии от Иоанна /Сказано, что Слово - это Бог.
А в черновом автографе этого стихотворения есть следующие строки:
Прежний ад нам показался раем,
Дьяволу мы в слуги нанялись
Оттого, что мы не отличаем
Зла от блага и от бездны высь.
Эти строки демонстрируют уже не призрачную связь с Апокалипси-сом: "Дьяволу мы в слуги нанялись" - не Вавилон ли это из Откровения? В пользу версии о том, что Гумилеву была интересна апокалиптическая тематика в 1921 году, говорит строчка из плана книги стихов, над которым Н. С. работал после окончания сборника "Огненный столп": "Наказ художнику, иллюстрирующему Апокалипсис"2. При анализе названия сборника в контексте Апокалипсиса напрашивается параллель с книгой Ницше "Так говорил Заратустра": "Горе этому большому городу! - И мне хотелось бы уже видеть огненный столп, в котором сгорит он! Ибо эти огненные столпы должны предшествовать великому полудню"3. В этой цитате "огненный столп" является символом уничтожения грехов-ного. Вполне вероятно, что заглавие восходит к работам Ницше, так как из-вестно, что Гумилев в 1900-х годах увлекался его философией. Влия-ние Ницше можно проследить во многих стихах Гумилева ("Песнь Заратустры" - 1903, "Память" - 1921). Таким образом, вто-рая версия трактовки названия связана с апокалиптической тематикой.
Н.А. Богомолов видит один из воз-можных подтекстов заглавия в стихотворении Гумилева "Много есть людей...": "И отныне я горю в огне, / Вставшем до небес из преисподней"4.
Как видно из всего выше изложенного, каждая из трактовок названия находит подтверждение в стихотворениях сборника, а следовательно, имеет право на существование.
В сборник "Огненный столп" входит 20 стихотворений; открывается книга стихотворением "Память", одним из самых важных для Гумилева произведений, в котором он изображает метаморфозы своей души. Самоанализ поэта виден не только в "Памяти", но и в "Душе и теле", и в "Моих читателях":
Я не оскорбляю их неврастенией,
Не унижаю душевной теплотой,
Не надоедаю многозначительными намеками
На содержимое выеденного яйца.
Гумилев пытается разобраться в себе ("Память", "Душа и тело") и в своих стихах, в силе своих стихов.
Композиция сборника: открывается сборник наиболее сильными стихотворениями ("Память", "Слово", "Душа и тело"), следующие стихи образуют тематические связки. Расстановка стихотворений в зависимости от их тематики - это важнейший композиционный прием Гумилева при составлении книги стихов. В "Огненном столпе" Гумилев ставит рядом стихотворения "Подражание персидскому" и "Персидская миниатюра", эти стихи объединяют персидские мотивы. Стихотворения "Перстень" и "Дева-птица" объединяет тема любви. Завершают сборник стихотворения "Мои читатели" и "Звездный ужас", первое из которых является своеобразным анализом Гумилевым своего творчества, а второе - сложное, многопластовое произведение. В центре книги находится "Заблудившийся трамвай" (# 11), тоже многопластовое и важное стихотворение. Таким образом, структура сборника - это, своего рода, треугольник, то есть наиболее сильные стихи помещены в начало, конец и середину книги (эти произведения составляют основу книги). Я ни в коей мере не хочу принижать художественного значения таких стихов, как "Леопард", "Первая канцона", "Вторая канцона", "Подражание персидскому", но проблемы, которые поэт поднимает в этих стихотворениях, не так глубоки, как проблемы поднимаемые в "Душе и теле", "Памяти".
Стихотворения этого сборника имеют несколько слоев: историче-ский, религиозный и философский, причем два последних во многих стихотворениях неразделимы, например, в "Заблудившемся трамвае". В стихотворении "Память" есть биографический пласт (четыре метаморфозы души поэта), есть философский (или скорее религиозный) слой:
Я - угрюмый и упрямый зодчий
Храма, восстающего во мгле.
Я возревновал о славе отчей,
Как на небесах и на земле.
Сердце будет пламенем палимо
Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
Стены нового Иерусалима
На полях моей родной земли.
В этих двух строфах можно увидеть религиозно-философский смысл, связанный с библейскими мотивами, и исторический подтекст: реставрация Романовых. Такова структура сборника "Огненный столп".
При этом все стихи книги связаны между собой общими мотивами. Библейские мотивы, связывающие стихотворения сборника "Огненный столп", вызваны религиозностью Н.С. и проходят почти че-рез все произведения:
Стены нового Иерусалима... ("Память")
В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо Свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города. ("Слово")
Их радует, что мы в борении, покуда/Петр отрекается и предает Иуда.
Важнейшим мотивом сборника является мотив смерти. Он встречается в стихотворениях "Леопард", "Звездный ужас", "Ольга", "Дева-птица", "Мои читатели":
А когда придет их последний час,/Ровный, красный туман застелет взоры...
И когда над ним склонились братья,
То увидели, что он не дышит,
Что лицо его темнее меди
Исковеркано руками смерти.
В "Памяти" это мотив смерти души, ведь "мы меняем души, не тела":
Крикну я...но разве кто поможет,/Чтоб моя душа не умерла?
Гумилев словно предчувствует свою гибель. Тема смерти возникает в творчестве Н.С. с 1917 года, когда в Париже Гумилев влюбляется в Елену Карловну Дюбуше ("Синяя звезда" - так он ее называл). Но она выходит замуж за богатого американца. После этой истории почти во всех стихах поэта встречается мотив смерти, не являются исключением и стихотворения из "Огненного столпа".
Вполне возможно, что в некоторых стихах отражается ситуация в стране после революции, хотя Гумилев и считал, что поэзия выше политики. Так, строки "...взойдут, ясны, / Стены Нового Иерусалима / На полях моей родной страны" можно толковать, как реставрацию Романовых (об этом я уже писал выше), а в стихотворении "Звездный ужас" подразумевается новый коммунистический режим. Таким образом, книга начинается и заканчивается стихотворениями, одно из возможных толкований которых связано с политикой (кольцевая композиция).
Сборник "Огненный столп" является своеобразным подведением итогов. Известно, что Гумилев интересовался Африкой, об этом свидетельствуют несколько африканских путешествий, цикл стихов "Абиссинские песни", сборник "Шатер", два десятка абиссинских песен, собранных и переведенных Н. С. Африканская тема есть и в "Огненном столпе" - стихотворение "Леопард", эпиграф к этому произведению - это абиссинское поверье, что уже сразу готовит читателя к описанию Африки. Но пространство этого стихотворения не ограничивается Абиссинией, начинается оно следующими словами:
Колдовством и ворожбою
В тишине глухих ночей
Леопард, убитый мною,
Занят в комнате моей.
Действие стихотворения происходит в комнате лирического героя, далеко от Африки. Герой вспоминает о своих приключениях в Абиссинии. Таким образом, Гумилеву важно показать, что путешествия в Африку закончились, хотя его и тянет туда жажда приключений (в виде духа убитого леопарда). И, действительно, африканская тема закрывается этим стихотворением, после февраля 1921 года (дата написания "Леопарда") Н.С. не напишет ни строчки, посвященной Африке.
Другая тема, итог которой подводится в сборнике "Огненный столп", - это тема мужественности, отваги на поле боя и во время опасных путешествий. Эта тема появляется еще в ранних стихах Гумилева:
Я прохожу по пропастям и безднам /И отдыхаю в радостном саду.
"Я конквистадор в панцире железном..."
Затем через все его творчество ("Возвращение Одиссея", "Капитаны", "Война") проходит тема стойкости, отваги и закрывается в сборнике "Огненный столп":
Я люблю избранника свободы,
Мореплавателя и стрелка.
Знал он муки голода и жажды,
Сон тревожный, бесконечный путь,
Но святой Георгий тронул дважды
Пулею не тронутую грудь. ("Память")
Где ломали друг другу крестцы
С голубыми, свирепыми глазами
И жилистыми руками молодцы.
В стихотворении "Дева-птица" ставится точка в истории с Дюбуше. В 1918-1919 годах Гумилев пишет ряд стихотворений, посвященных его трагической любви. Впоследствии, уже после смерти Н.С., эти стихи будут опубликованы в сборнике "К синей звезде". В этих стихах появляется сравнение девушки с птицей:
И вдруг из глуби оссиянной
Возник обратно мир земной,
Ты птицей раненой нежданно
Затрепетала предо мной.
Очевидна параллель со стихотворением "Дева-птица".
Гумилев был одним из родоначальников акмеизма. Но в конце своего творческого пути Гумилев отходит от акмеизма. Его стихи намного сложнее, они не вписываются в рамки какого-либо литературного течения. Н.А. Богомолов пишет об этом в статье "Читатель книг". Он указывает на строчки из стихотворения "Память", в которых, по его мнению, "Гумилев намеренно неоднозначен", и на основе этого он делает вывод о переосмыслении акмеизма Н.С. На мой взгляд, Гумилев сам говорит о своем разочаровании в акмеизме:
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества,
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова. ("Слово")
Эти строчки показывают нам разочарование в одном из важнейших догматов акмеизма, согласно которому именно "естеством" надо ограничивать себя художнику.
"Огненный столп" - последний прижизненный сборник Гумилева; это переломный сборник, в стихах этой книги поставлена точка во многих темах, занимавших центральное место в творчестве Гумилева. Читая эту книгу, понимаешь, насколько сложным поэтом является Николай Степанович Гумилев, стихи которого не вписываются в узкие рамки литературных движений.
"Литература", 2001, # 35 (ср: http://lit.1september.ru/2001/35/5.htm)
Примечания:
1 В контексте этого отрывка разница между огненный и облачный не имеет принципиального значения. Вполне возможно, Гумилеву, поэту-воину и акмеисту, был более близок смысловой ряд прилагательного огненный (воинственный, грозный), чем облачный (туманный) – что-то блеклое, невразумительное, расплывчатое)
2 В. Лукницкая. Николай Гумилев. Жизнь поэта по материалам домашнего архива семьи Лукницких. Лениздат, 1990, стр.259.
3 Фридрих Ницше. Так говорил Заратустра. Калининградское книжное издательство ГИПП «Янтарный сказ», 1999, стр.219.
4 Николай Гумилев. Сочинения в трех томах. Т.1, М., 1991, с.536.
