DOI: https://doi.org/10.22601/SR.2019.06.04

 

 

Одно письмо П. А. Вяземского

 

Подготовил Л. И. Соболев (Москва)

 

Переписка Вяземского издана лишь в малой степени; в настоящее время «Литературное наследство» готовит большой том писем Вяземского и к Вяземскому. Среди адресатов старого поэта заметное место принадлежит издателю-редактору «Русского архива» Петру Ивановичу Бартеневу. Вяземский охотно публикует свои стихи, статьи и выдержки из «Старой записной книжки» в журнале Бартенева, придирчиво рецензирует материалы, напечатанные в «Русском архиве», рассказывает о себе и отзывается о современной литературе. Мы выбрали наудачу одно письмо последних лет жизни Вяземского — оно характерно, как характерны почти все письма замечательного поэта, критика и мемуариста.

 

ВЯЗЕМСКИЙ — БАРТЕНЕВУ

 

6/18 февр<аля 1877 г.>[1]

 

Если напечатаете стихи, прошу прислать несколько отдельных оттисков, а пуще всего без опечаток[2]. Вот Вам блин не совсем масличный, хотя испечен на масленице, но более блин родительской субботы[3]. Помню, как в детстве моем любил я эти субботние блины, которыми потчевали меня наши дворовые люди. Как бы то ни было, мне кажется, что эти «Поминки» идут в раму Вашего «Архива». Можете напечатать их с отметкою от себя, что как эти стихи — настоящий биографический очерк, то с согласия автора и помещаете их в свой журнал. К тому же этот загадочный портрет может возбудить любопытство читателя[4]. Впрочем, как угодно. Блин мой не сую Вам насильно в горло. Кушайте — хорошо, не кушайте — не обижусь. Почтеннейшая Новикова, кажется, немного рехнулась. В числе поводов — а их было довольно — к ревности жены моей очередь до нее никогда не доходила — et pour cause[5] — она была всегда довольно, и даже чрезчур, невзрачна[6]. Впрочем, историческая точность побуждает меня сказать, что и она имела свою минуту, поранее женитьбы моей[7]. В приезд мой чрез Владимир — где отец ее был губернатором[8] — когда я с сенатором Обресковым[9] ехал в Пермь[10] — на вечере губернаторском

К ней как-то Вяземский подсел

И душу ей занять успел[11], — или, по крайней мере, хотел успеть. Тем всё и кончилось. — Я передал жене то, что Вы пишете, и она очень смеялась. Она даже и вовсе не помнит Новиковой, а Вы знаете, что женская ревность долго- и злопамятна. Передайте всё это Праск<овье> Никол<аевне>[12].

Вот, что до нее касается, и, может быть, и была бы оказия приревновать. Дописываю обрывки из старой тетради, на днях пришлю. Тут есть кое-что о печати. Вы, может быть, будете им недовольны и скажете, что я опять брыкаю. Но я очень доволен написанным[13]. — Благодарю за отправление «Архива» Голицыной[14]. Записки Винского очень любопытны. Вот чудак. Ожидаю продолжения[15]. — Хороши в своем роде и молитвы, Вами присланные[16]. Чем же мы лучше или хуже турок? Разве это не религиозный фанатизм? Как можно Бога вмешивать в наши политические дрязги? Турки по человечеству такие же нам братья? Чем они виноваты, что Провидение, в неисповедимых судьбах своих, еще не просветило их светом христианства? Молитесь о том, чтобы Бог сподобил их возродиться новою жизнью, а то молят Бога о разрушении их. Это варварство и язычество. Так думаю не по поводу нынешних событий, а так всегда думал[17]. Однажды, много лет тому, сказал я в высочайшем присутствии, что никогда не могу слушать равнодушно, как провозглашается: И покори под нозе всякого врага и супостата[18], и что в этих словах отзывается молитва языческая или ветхозаветная, а уже никак не евангельская. Бог войны, оружия не Бог евангельский, и призывать его, да еще на помощь, когда собираешься на резню ближних, это святотатство и богохуление. Дерись, если грешному человеку суждено грешить, но не делай из церкви арсенала, а из Бога какого-то верховного начальника главного штаба или военного министра. Крупповские пушки и молитва не ладят между собою. Когда италианские бандиты идут на разбой, они тоже молят Пресвятую Богородицу благословить добычу их. Так делаем и мы. Аминь!

Да и Вам мир и благоденствие

Вяземский

 

СОКРАЩЕНИЯ

 

ПСС — Полн. собр. соч. князя П. А. Вяземского / Изд. Графа С. Д. Шереметьева.  Т. 1—12. СПб.: Типография М. М. Стасюлевича, 1878—1896.

РА — журнал «Руссский архив».

 

БИБЛИОГРАФИЯ

 

Бухерт В. Г. 1989. П. А. Вяземский — служащий Межевой канцелярии. — Советские архивы. № 1. С. 64–67.

 

Скурат К. Е. 1987. Русская православная церковь в освобождении балканских народов от ига Османской империи. — Богословские труды. Вып. 28. С. 120–174.

 

Соллогуб В. А. 1988. Повести. Воспоминания. Л.: Художественная литература. Ленинградское отделение.

 

 

Slavica Revalensia. Vol. VI, 2019.

 

[1] РГАЛИ. Ф. 46. Оп. 1. Ед. 569. Л. 66–67об. Почерк Вяземского. Печатаем по современной орфографии и пунктуации с сохранием некоторых особенностей орфографии Вяземского.

[2] Отдельные оттиски  стихотворения «Поминки» («Когда, в час сумерек, перечислять мы станем…») в каталогах РНБ и РГБ не отмечены; заметим кстати, что Бартенев неоднократно предпринимал издание отдельных оттисков материалов Вяземского из РА: например, «Выдержки из старых бумаг Остафьевского архива. Письма разных лиц к князю Петру Андреевичу Вяземскому 1812—1847» (М., 1867).

[3] В православной традиции отмечается пять родительских суббот — дней поминовения усопших, прежде всего — родителей. В мясопустную субботу (за два дня до масляничной недели) пекут блины и раздают их нищим, бездомным и детворе с просьбою помянуть усопших.

[4] Стихотворение Вяземского «Поминки» («Когда, в час сумерек, перечислять мы станем…») напечатано в РА (1877, вып. 4. С. 542–545); в ПСС напечатано с примечанием С. Д. Шереметева: «Стихотворение это было мне прислано князем П. А. Вяземским для передачи государю Александру II чрез посредство цесаревича Александра Александровича; причем князь Вяземский выразил желание, чтобы государь сам догадался, о ком идет речь, так как лицо не названо, что и было мною доложено цесаревичу при передаче ему стихотворения. Когда стихотворение было передано по назначению, то лично от цесаревича услышал, что государь тотчас же узнал Виельгорского. Стихотворением остался чрезвычайно доволен». — ПСС. Т. XII. С. XVI. По-видимому, речь в стихотворении идет о Михаиле Юрьевиче Виельгорском (1788—1856), о котором Владимир Соллогуб, его зять,   писал: «Виельгорский прошёл почти незамеченным в русской жизни, а между тем редкий человек мог быть одарен такими многосторонними достоинствами, как он.  Души чистой, как кристалл, ума тонкого и проницательного,  учености изумительной, кабалист, богослов, филолог, математик, доктор — он всё изучил, всё прочувствовал; вельможа и артист, светский человек и семьянин, то простодушный, как ребенок, то ловкий, как дипломат, он умел согласовать в себе самые непримиримые крайности и пользовался общею любовью» (Соллогуб 1988: 598). Публикация в  РА не сопровождалась примечанием издателя.

[5] И по той причине (фр.).

[6] Вяземский отвечает на сообщение Бартенева (письмо от 29 января): «Конверт Ваш был доставлен мною П.Н. Шишкиной. Я вчера был у нее. Показав мне Вашу карточку с подписью, она передала мне любопытную черту для Вашей биографии. Карточку эту она возила к В.И. Новиковой. “Что, это мне?” — Нет, это он прислал для меня. — “Ты будешь ему писать?” — Не знаю, может быть. “Ну смотри же, не говори про меня. Его княгиня слышать не может моего имени. Она продолжает ревновать его ко мне”. Варвара Ивановна до сих пор убеждена, что Вы в нее были смертельно влюблены». — РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. 1407. Л. 245.

[7] В 1811 году Вяземский женился на княжне Вере Федоровне Гагариной (1790—1886).

[8] Варвара-Антонина Ивановна Новикова (1794—1877, урожденная Долгорукова); князь Иван Михайлович Долгоруков был владимирским губернатором с 1802 по 1812 год.

[9] Петр Алексеевич Обресков (1752—1814) — с 1801 по 1814 гг. главный директор Межевой канцелярии, сенатор с 1802 г.

[10] В ноябре 1807 г. Вяземский был зачислен в Межевую канцелярию; с сентября 1809 по февраль 1810 г. он ездил по служебным делам по Пермской, Владимирской, Нижегородской и Казанской  губерниям. Уволен 17 сентября 1817 г. См.: Бухерт 1989: 64–67.

[11] «Евгений Онегин», глава VII. Строфа XLIX.

[12] Прасковья Николаевна Шишкина (урожденная Баранова, 1792—1880) — фрейлина императрицы Марии Федоровны.

[13] Фрагмент публикации «Из старой Записной книжки, начатой в 1813 году» (РА. 1877. Вып. 4. С. 512–518), посвященный печати (с. 514–517); Вяземский пишет об ответственности журналиста, о том, что среди газетчиков есть пустые и лживые люди; не стоит, по мнению автора, говорить от имени всей печати — таковой нет.

[14] В письме конца декабря 1876 г. Вяземский писал: «Сделайте одолжение, высылайте с будущего года внучке моей княгине Голицыной Ваш “Архив”. Вот адресс ее: Кн. Елисавета Петровна Голицына — в Калугу, для доставления в село Жарки. За подписку плачу я». — РГАЛИ. Ф. 46. Оп. 1. Ед. 569. Л. 17. В ответном письме (от 29 января) Бартенев писал: «В Жарки Р. Архив посылается».

[15] Записки Григория Степановича Винского (1752—1819) печатались в РА (1877, № 1. С. 76–123; № 2. С. 150–197). О цензурных сложностях, связанных с публикацией мемуаров Винского, Бартенев писал Вяземскому 13 марта.

[16] Бартенев писал 29 января 1877 г.: «В церквях до сих пор возглашается эктенья, которую я прилагаю при сем». Не удалось установить, что за текст прислал Бартенев; возможно, это одно из «Слов о помощи страждущим славянам», которые печатались в журналах «Странник» и «Православное обозрение» и в еженедельнике «Христианское чтение»,   например, «Слово о помощи страждущим славянам, преосвященного Феодосия, епископа Екатеринославского и Таганрогского» (см.: Странник. 1876. Т. III. С. 205–207) или «Слово о помощи славянам высокопреосвященного Макария, архиепископа литовского и виленского» (см.: Странник. 1876. Т. III. С. 203–204). В «Слове о помощи славянам высокопреосвященного Макария, архиепископа литовского и виленского» говорится: «Братья мои о Господе! Вы сами чувствуете, к чему призывают вас все эти потрясающие душу события. — Мать наша — православная Церковь — с одинаковою любовию объемлет всех своих чад, без всякого разделения их по племенам и народам, и с одинаковою любовию молится о всех их. Соединим же и мы ныне с молитвами о наших отечественных православных воинах, за веру и отечество живот свой положивших, — соединим молитвы и о всех тысячах православных христиан, беспощадно избиенных в наши  дни от зловредных агарян в Болгарии и других странах славянских; соединим молитвы и о всех славянских воинах, уже положивших жизнь за те же святые начала, дорогие всякому человеку, за которые умирали всегда и наши христолюбивые воины; соединим молитвы и о тех наших доблестных соотечественниках-добровольцах, которые поспешили на помощь к своим соплеменникам-славянам и своею кровию еще раз засвидетельствовали им, какою бескорыстною любовию пламенеют к ним сыны России» (Странник. 1876. Т. III. Сентябрь. С. 203–204). Подробнее см.: Скурат 1987: 120–174.

[17] С 1875 года в славянских странах началось антитурецкое движение, которому сочувствовала Россия. В апреле 1877 г. Россия объявила войну Турции.

[18] Слова из Великой ектеньи.