ИЗ ПЕРЕПИСКИ П.А. ВЯЗЕМСКОГО С П.И. БАРТЕНЕВЫМ
В настоящее время в «Литературном наследстве» готовится том переписки П.А. Вяземского с некоторыми его современниками. Необходимость этого издания давно уже очевидна: письма Вяземского представляют важнейшую часть его литературного наследия, о чем неоднократно писал он сам. Среди корреспондентов поэта последних десятилетий заметное место принадлежит издателю «Русского архива» Петру Ивановичу Бартеневу (сохранившаяся их переписка насчитывает около 350 писем; опубликована всего лишь малая часть[1]). Мы предлагаем два письма из этой переписки, продолжавшейся более двадцати лет. Для Бартенева Вяземский — живой свидетель и хранитель пушкинской эпохи, интересовавшей издателя «Русского архива» всю его долгую жизнь; для Вяземского Бартенев — один из немногих собеседников, которому важны, нужны и интересны мельчайшие детали ушедшей культуры — культуры Карамзина, Жуковского, братьев Тургеневых. Вяземский пристрастно читает журнал Бартенева — одобряет одни публикации, критикует другие, исправляет хронологические ошибки и опечатки; активно сотрудничает своими статьями, выдержками из «Старой записной книжки».
Письма из РГАЛИ (ф. 46 Бартенева и ф. 195 Вяземских; указываем единицы хранения и номера листов) печатаются по современной орфографии и пунктуации с сохранением некоторых индивидуальных особенностей письма корреспондентов. В квадратных скобках даны слова, зачеркнутые автором. Даты указаны по старому стилю.
Л.И. Соболев
ВЯЗЕМСКИЙ - БАРТЕНЕВУ
Гомбург 15/27 апр. 1874[2].
Надеюсь, что благополучно дошел до Вас мой обоз, на днях отправленный[3]. — Очень охотно передам Вам и Барсукову полномочие собрать и напечатать мои отдельные прозаические статьи[4]. Тут дело не в уговоре и не в договоре, а главное в приисканьи и выборе статей, подлежащих печати. Всё это трудно, медлительно, многосложно, ненадежно делать заочно и письменно. Тут хлопот, недосмотров, переписки не наберешься. Если Вам нельзя приехать, то приглашаю Барсукова недели на три с поличными или частью поличных в руках. Тогда дело вышло бы начистоту и на скороту. Много есть моего в «Литературной газете» Дельвига[5], прозаические выдержки в «Цветах» его, может быть, и в «Полярной звезде»[6]. Должно быть кое-что и в «Вестнике Европы» Жуковского, под заглавием «Безделки», но, кажется, тут выбрать нечего[7]. Разумеется, моя главная литературная деятельность относится к «Телеграфу» в года соучастия моего в нем[8]. Тут, между прочим, есть письма мои из Парижа, например, о французской книге Ансело о России[9]. Всего не упомнишь. Надобно иметь [журнал] бумагу под глазами, чтобы всё разглядеть и во всё вглядеться. В «С.-Петерб. ведомостях» есть статьи мои о Сергее Глинке, Гоголе, Языкове[10]. Вот что могу на лету припомнить. Кстати, о посмертном рауте, который созывают вокруг Екатерины[11] и о котором Вы говорите, получили ли Вы мою выписку из письма к Половцову[12]? Разумеется, Моркову не след тут быть[13]. Главная деятельность его при Александре. Его обвиняют, что он запутал и испортил шведское брачное дело, и этим, может быть, ускорил смерть Екатерины[14]. Кажется, в списке нет никого из чисто ученых, из Академии наук, например, Палласа, Лепехина[15] άάά[16]
Признаться, я и сам в них не горазд, но всё же, кажется, стоило бы выдвинуть кого-нибудь.
Здешний питейный сезон начинается с здешнего 15 мая, но достаточно приехать и в июне, и в июле, и в августе[17]. Нужно мне видеть письма Карамзина и Жуковского до решения и для решения, удобно ли печатать их[18].
По-польски и теперь сад называется ogrod, огрудек (стран. 516 мартовского «Архива»)[19]. Вот придирка: что за честолюбивая прихоть возродилась в Вас — «бывший библиотекарь»[20] άά
У нас лето, теплота, зелень, даже соловьи зачиликали. А Лажечниковой адресс?[21] Ваш учитель истории, кажется, записывается, исписывается[22]. История учит нас не делать из мухи слона: но она же учит нас не принимать собачонку, как она ни мала, но если есть в ней приметы бешенства, за божью коровку.
Англия не пример континенту[23]. Что Англия может вытерпеть, что ей здорово, то другим смерть. В Лондоне собираются и расхаживают по улицам стотысячные протестующие или требующие толпы, и всё обходится благополучно. Попробуйте такие прогулки в Париже, Петербурге. Легко говорить г. учителю о петрашевцах[24]. В Англии они были бы соломеньками <так>, скользящими по Темзе. У нас они дело другое, и правительство не могло не обратить на них внимание и карательных мер. А в Англии бывают попытки реакционные, доказательством тому служат перемены министерств. Когда слишком потянут влево — является правая сила, и наоборот. Неизменно Вам преданный Вяземский
Вся история, вся жизнь есть борьба: ни история, ни жизнь никогда не идут столбовою дорогою прямо к цели, не пошатываясь то на одну, то на другую сторону. Вот что должно знать учителю <на полях слева:> истории, а не думать, что эти колебания, нормальные и нужные, являются только в России.
БАРТЕНЕВ − ВЯЗЕМСКОМУ
Лысые Горы 12 мая 1874[25].
Поминаю бога имений бездоходных, сидя в Саратовской моей усадьбе[26], куда приехал на неделю взглянуть, чтó делается с моим отличным черноземом. Кажется, что нынешний год Ваш стих минует меня своею правдою[27]. С 1872 года у меня живет прикащик, уже начавший доставлять мне доходы. А даже и мой глаз ужиряет если не коней, то волов Лысогорских, коих счисляется до 80[28]!
Саратовская степь напоминает мне автора «Старой записной книжки». Я виноват перед Вашим сиятельством, не известив до сих пор о получении новых выдержек (доктор – Скюдери? – Мамзель Жорж и пр.). Они уже набраны и скоро появятся в свет[29]. По давнему знакомству с Батюшковыми[30], я счел нужным предварительно прочитать им страницы о Кривцове[31]. Они сделали одно замечание: Кривцов в молодости очень любил общество, а у Вас сказано: умеренно любил. Это будет помещено внизу с моими П. Б.[32] Остальное всё Софья Николаевна нашла вполне верным; но Помпей, как мне показалось, сморщился от выражения второстепенный деятель[33]. В его и супруги его глазах Кривцов – что-то в роде непризнанного гения. Они дали мне его записку об освобождении крестьян, поданную в 20-х годах (разумеется, без земли) и другую 40‑х годов о соединении Москвы с Саратовом железною дорогою. Таким образом, изволите видеть, как почва старины возделывается Вашими драгоценными воспоминаниями[34]. Батюшковы ссылаются на Карамзина, высоко ценившего ум Кривцова. Я им, конечно, не указал на отзывы Карамзина в письмах его к Дмитриеву, изданных Академиею. Если эта книга при Вас, извольте взглянуть по азбучному указателю, под словом Кривцов[35]. – Племянница его, Ольга Павловна (моя ученица), жена Николая Михайловича Орлова, прозвала башню в Любичах футляром, куда ставить мадам Тимирязеву[36]. Бога ради, меня не выдайте. (C'était un étui pour m-me T.[37])
Дозвольте же мне напечатать высланный к Вам отрывок Карамзина о конституции[38]. В нем прекрасно выражено политическое убеждение Карамзина, а мы, архивисты, обязаны подбирать такие выражения. Прикажите Барсукову доставить Вам или привезти в Гомбург приведенные им в хронологию письма Карамзина, а также не приведенные еще в оную письма Жуковского. Простите, Бога ради, таковую мою археологическую наглость; но если даже и не печатать, то просто перечитать вместе с Вами эти письма было бы для меня самым заманчивым лакомством. Если мои архивные, финансовые и педагогические обстоятельства благоприятно устроятся, я снова отдам себя во власть железному пути и с Вашего позволения явлюсь к Вашему сиятельству, прося, как особенного одолжения, не заботиться о моем помещении: будет у Вас свободный угол, хорошо; не будет, и то не беда.
Лажечникову я наконец отыскал. Она уверяет, что несколько раз к Вам писала и извещала о получении 1000 рублей. Она исполнена глубокой к Вам признательности. Живет скромно, но очень порядочно относительно внешней обстановки. Ее квартира: под Новинским, в церковном доме Казанской Божией матери. Вид из ее окон удивительный. Сама она меня поразила своею моложавостью, так что сначала подумал, что это дочь, а не вдова Лажечникова[39].
Простите, глубокоуважаемый князь. Одолжите меня, передав княгине[40] мое почтительное приветствие.
С глубоким чувством Ваш П. Бартенев.
- P.S. Барсукову очевидно хочется одному заняться изданием Вашей прозы. Я ему писал, что это непомешает мне всячески ему содействовать.
Вестник Московского университета. 2020. № 5.
[1] См. библиографию вопроса и новые публикации в работе: Ивинский Д.П. П. И. Бартенев и князь П. А. Вяземский: заметки и материалы к теме. — STUDIA POLONOSLAVICA. К 90-летию со дня рождения Е. З. Цыбенко. М., 2014. С. 262—291.
[2] Ед. 566. Л. 236—237об. Почерком Вяземского. Последние годы Вяземские провели в Гомбурге «перед высотами» (vor der Höhe); незадолго до смерти князя они переехали в Баден-Баден, где Вяземский скончался (10 ноября 1878 г.); через восемь лет, в 1886 году, там же умерла его жена, Вера Фёдоровна.
[3] Вяземский послал Бартеневу для публикации в РА новые «Выдержки из старой записной книжки», которые печатались без подписи и указания автора.
[4] В письме от 24 марта 1874 г. Бартенев писал: «Дабы серьезно приступить к исполнению того, о чем просил Вас еще Пушкин и чего добиваемся мы с Барсуковым, благоволите написать нам на особом листке: “Дозволяю издателю “Р<усского> архива” П.И. Бартеневу и члену Археографической Комиссии Н.П. Барсукову собрать и напечатать отдельно прозаические мои сочинения с тем, чтобы из выручки от продажи этой книги половина была доставляема мне, а другую половину издатели удерживают в свою пользу”. <…> Заручившись таким позволением, мы начнем дело, т.е. по указателю, сделанному Лонгиновым, станем списывать и доставлять Вам статьи Ваши из журналов; а Вы изволите на себя взять труд главной редакции». — РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. 1407. Л. 174. Барсуков Николай Платонович (1838—1906) — историк и библиограф; с начала 1870-х годов — корреспондент и помощник Вяземского в подготовке к публикации материалов его архива; принимал участие в издании ПСС.
[5] См.: Блинова Е.М. «Литературная газета» А.А. Дельвига и А.С. Пушкина. 1830-1831. Указатель содержания. М., 1966.
[6] Выдержки из записной книжки. — СЦ на 1827 год. СПб., 1827. С. 146-158; Выдержки из записной книжки. — СЦ на 1829 год. СПб., 1828. С. 218-236. В «Полярной звезде» (в трех выпусках) печатались только стихи Вяземского.
[7] Безделки. — ВЕ. 1808. № 24. С. 258.
[8] См. Попкова Н.А. Московский телеграф, издаваемый Николаем Полевым: Указ. содерж. Вып. 1-3. Изд. 2-е. Саратов, 1990.
[9] Письмо из Парижа в Москву к Сергею Дмитриевичу Полторацкому о книге «Six mois en Russie. Lettres écrites par M. Ancelot». — Московский телеграф. 1827. Ч. XV. С. 216—232; ПСС, т. 1 (Письма из Парижа. III, IV).
[10] Языков. Гоголь. — С.-Пб. ведомости. 1847. № 90 и 91. 24 и 25 апреля. Были отдельные оттиски (СПб., 1847). Сергей Николаевич Глинка. — С.-Пб. ведомости. 1847. № 277 и 278. 4 и 5 декабря.
[11] После открытия памятника Екатерине II (ноябрь 1873 г.) был разработан проект сооружения в сквере рядом с памятником Екатерине II бронзовых статуй и бюстов, изображающих деятелей ее царствования; рядом с памятником Екатерине должны были разместиться шесть бронзовых скульптур и двадцать три бюста на гранитных постаментах. В рост должны были быть изображены: граф Н.И. Панин, адмирал Г.А. Спиридов, Д.И. Фонвизин, генерал-прокурор Сената князь А.А. Вяземский, фельдмаршал князь Н.В. Репнин и генерал А.И. Бибиков. В бюстах —Н.И. Новиков, путешественник П.С. Паллас, А.П. Сумароков, историки И.Н. Болтин и князь М.М. Щербатов, художники Д.Г. Левицкий и В.Л. Боровиковский, архитектор А.Ф. Кокоринов, граф Г.Г. Орлов, адмиралы Ф.Ф. Ушаков, С.К. Грейг, А.И. Круз, граф З.Г. Чернышёв, князь В.М. Долгоруков-Крымский, граф И.Е. Ферзен, граф В.А. Зубов; князь М.Н. Волконский, граф Я.Е. Сиверс, дипломат Я.И. Булгаков, П.Д. Еропкин, граф П.И. Панин, И.И. Михельсон, И.И.Меллер-Закомельский. Обсуждение кандидатур (на статуи и бюсты) было продолжительным и горячим. Проект не осуществлен.
[12] Выписку из письма к А.А. Половцову (письмо не опубликовано) Вяземский прислал Бартеневу в апреле 1874 г. Речь шла о том, чтобы не включать в число сподвижников Екатерины (см. примечание 10) фигуры Капниста и Новикова. Половцов Александр Александрович (Половцев; 1832—1909) — сенатский чиновник, с 1873 г. — сенатор, с 1883 г. — статс-секретарь; один из основателей Императорского Русского исторического общества: в 1866—1879 гг. — его секретарь, а с 1879-го и до конца жизни — председатель. За счёт личных средств Половцова с 1896 года издавался «Русский биографический словарь».
[13] Морков Аркадий Иванович, граф (иногда Марков; 1747—1827) — дипломат; в 1781/82 году был послан полномочным министром в Голландию, в 1783/84 году был переведён посланником в Швецию; летом 1801 года Александр I назначил Моркова послом в Париж для заключения мира с Францией; по требованию Наполеона, отозван в 1803 г. и назначен членом Государственного совета; в 1826 году был назначен в Верховный уголовный суд по делу декабристов; Вяземский напечатал некролог Моркова (МТ. 1827. Ч. XIV; ПСС, т. 1); Бартеневу принадлежит биография Моркова: Биография графа Аркадия Ивановича Моркова / [Петр Бартенев]. М., 1857.
[14] На 11 сентября 1796 г. было назначено бракосочетание шведского короля Густава-Адольфа IV и великой княжны Александры Павловны; «Причиной этого несостоявшегося брака было, говорят, упрямство короля, который ни за что не хотел согласиться на то, чтобы сестра моя имела при себе православную часовню, а также неумелость графа Моркова, которому было поручено составление брачного договора и который, желая устранить это затруднение, откладывал существенный пункт договора до последнего момента — пункт, который, как это ему было известно, положительно отвергался королем и без соблюдения которого императрица Екатерина не желала согласиться на брак, как почти основной закон нашего дома. Это было очень жестоким ударом для самолюбия императрицы. Сестра моя была уже причесана, все подруги ее были в сборе — ожидали лишь жениха, когда пришлось всё это остановить и распоряжения отменить. Все, которые были этому свидетелями, говорят, что это событие чуть не стоило жизни императрице, с которой приключилось потрясение или апоплексический удар, от которого она уже не могла оправиться». — Воспоминания о младенческих годах императора Николая Павловича, записанные им собственноручно. Пер. с французского. СПб., 1906. С. 5-6.
[15] Пётр Симон Паллас (Peter Simon Pallas, 1741—1811) — немецкий учёный-энциклопедист, естествоиспытатель и путешественник на русской службе (1767—1810), биолог, географ, геолог, этнограф; организовал экспедиции по Сибири и Южной России. Иван Иванович Лепёхин (1740—1802) — учёный-энциклопедист, путешественник, естествоиспытатель, академик Петербургской академии наук (1771).
[16] Знак ά в письмах Вяземского означает: и так далее.
[17] Имеется в виду лечение минеральными водами, чем до сих пор славится Бад-Гомбург.
[18] Вяземский отвечает на просьбу Бартенева в предыдущем письме напечатать письма Карамзина и Жуковского, адресованные ему. Четыре письма Карамзина к Вяземскому напечатаны еще в 1866 г. (№ 2. Стб. 229—236); после этого в РА новых публикаций не было; в журнале Бартенева напечатано «Письмо Жуковского к кн. П.А. Вяземскому из Москвы в Варшаву» — 1896. № 10. С. 205—208.
[19] В «Книге приходо-расходной комнатных денег императрицы Екатерины Первой» (РА. 1874. Вып. 3. Стб. 513—568) в указанном столбце сообщается: «Её величество изволили быть в своем огороде», к чему Бартенев сделал примечание: «Сады еще очень долго назывались огородами. <…>».
[20] На титульном листе журнала после заглавия («Русский архив») стояло: «Издаваемый Петром Бартеневым (бывшим библиотекарем Чертковской библиотеки)».
[21] В одном из предыдущих писем Вяземский просил у Бартенева адрес вдовы И.И. Лажечникова, которой по его ходатайству была выплачена денежная помощь.
[22] Это и дальнейшие замечания Вяземского относятся к публикации Д. Иловайского «Уроки истории» (РА. Вып. 3. Стб. 801—825; первая часть под тем же заглавием: вып. 2. Стб. 0549—0577). Дмитрий Иванович Иловайский (1832—1920) — историк, публицист, автор учебников для средних учебных заведений. Вторая его статья называется «Мнимые охранители», начинается она след. строками: «Разного рода страхи, навеваемые на наше общество революционными движениями Западной Европы, с собою наглядностию проявились после событий 1848 и 1849 гг. Начались усиленные, чрезвычайные меры предосторожности в видах спасения существующего порядка, хотя никакая сколько-нибудь серьезная опасность не угрожала этому порядку» [801]. Против подобного взгляда, недооценивающего опасность революционных кружков в России, направлены возражения Вяземского.
[23] Д. Иловайский говорит о равновесии политической жизни в Англии, о недопустимости сравнения английских консерваторов и российских охранителей [821—822].
[24] Ср.: «Можно ли, например, придавать какое-нибудь серьезное значение кружку молодых людей, известному под именем “петрашевцев”? Подобные кружки, предоставленные самим себе, обыкновенно кончались распадением и приходили к сознанию своей полной ничтожности. Но, захваченные в момент своей отрицательной, не скажу деятельности, а точнее болтливости, они с помощью разных сближений и преувеличений получали некоторое значение в глазах общества и обыкновенно вызывали чрезвычайные меры» [801].
[25] РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. 1407. Л. 180—181об. Почерком Вяземского: отвечал 28 мая с.с.
[26] В 1868 г. Бартенев приобрел имение Лысые Горы в Аткарском уезде Саратовской губернии.
[27] Имеется в виду строка из стих. Вяземского «Русский бог»: «Бог голодных, бог холодных,/ Нищих вдоль и поперек,/ Бог имений недоходных,/ Вот он, вот он русский бог».
[28] Ср. у Даля пословицу: «От хозяйского глаза и конь добреет». — Пословицы русского народа Владимира Даля. Т. II. 1879. С. 77.
[29] РА. 1874. Вып. 7. Стб. 186—208.
[30] Батюшковы — Помпей Николаевич, младший брат поэта, и Софья Николаевна (1821-1901), дочь Н.И. Кривцова.
[31] Николай Иванович Кривцов (1791—1843) — участник Отечественной войны 1812 года, чиновник Коллегии министерства иностранных дел (в 1818-1819 в русском посольстве в Лондоне); тульский (1823-1824), воронежский (1824-1826) и нижегородский (1827) губернатор; приятель Пушкина. О нем в указанной публикации из «Старой записной книжки».
[32] Замечание Вяземского в стб. 206; примечание Бартенева под строкой: «Сколько нам известно, в первой молодости Н.И. Кривцов любил бывать в обществе. См. нашу заметку об этом достопамятном лице в “Русском архиве” 1864 г., стр. 1087».
[33] Выражения «второстепенный деятель» у Вяземского нет; он пишет: «Есть лица, которых портреты во весь рост не попадают в исторические выставки. История их не выдает; но не менее того силуэты их имеют полное право занять место в приятельском альбоме или в перечневой ведомости современных личностей» (204-205).
[34] В небольшой заметке Д.Д. Рябинина (РА. 1874. Вып. 9. Стб. 725-728) говорится, в частности, о полезной деятельности Кривцова — воронежского губернатора.
[35] В этой переписке Кривцов упоминается либо нейтрально, либо одобрительно; единственный раз ирония Карамзина проявляется в сообщении, что Кривцов выпросил у государя в связи с женитьбой множество благ (с. 293).
[36] Ольга Павловна Орлова (1838—1926), дочь родного брата Н.И. Кривцова Павла Ивановича (1806-1844), жена Николая Михайловича Орлова (1822-1886); Любичи — имение Н.И. Кривцова в Тамбовской губернии; как пишет Вяземский, Н.И. Кривцов выстроил в своем имении «каменную, готическую, английскую башню» (205). Мадам Тимирязева — Софья Фёдоровна, урожд. Вадковская, по первому мужу Безобразова (1799-1875), жена И.С. Тимирязева. С.Ф. Тимирязева была очень высокого роста (около 180 см); Федор Иванович Тимирязев (ее сын, 1832-1897) напечатал в журнале Бартенева воспоминания, в которых читаем: «Однажды после обеда, когда перешли в кабинет и Пушкин, закурив сигару, погрузился в кресло у камина, матушка начала ходить взад и вперед по комнате. Пушкин долго и молча следил за ее высокою и стройною фигурою и наконец воскликнул: “Ах, Софья Федоровна, как посмотрю я на вас и ваш рост, так мне всё и кажется, что судьба меня, как лавочник, обмерила”. А матушка была действительно необыкновенного для женщины роста (2 аршина 8 ½ вершков) <…>». — Ф. Тимирязев. Страницы прошлого. РА. 1884. Вып. 1. С. 155-180; вып. 2. С. 298-330; этот эпизод — с. 313. Ф.И. Тимирязев поместил в РА (1873. Вып. 7. Стб. 01319=101331) рассказ С.Ф. Тимирязевой (в собственном изложении) о свидании ее с императором Александром I с просьбой простить И.Ф. Вадковского, ее старшего брата. Вяземский посвятил ей стихотворение «К С.Ф. Безобразовой. В деревню» (ПСС. Т. 3. С. 272-274).
[37] «Это был футляр для г-жи Т.» (франц.).
[38] Неясно, о каком отрывке идет речь. В РА за 1911 год (вып. 8, c. 561-563) напечатано сочинение Карамзина под заглавием «Для потомства», в «Прибавлении» к которому писатель передает свой последний разговор с Александром I, в заключение которого царь обещал дать России «коренные законы».
[39] Лажечникова Мария Ивановна (урождённая Озерова; 1830? — 1906) — вторая жена писателя И.И. Лажечникова (с 1853 г.), моложе его на 38 лет.
[40] Вяземская Вера Фёдоровна, княгиня (урождённая княжна Гагарина; 1790—1886) — жена П.А. Вяземского.
